Eng
Интервью

«Надо перестать смотреть на Европу как на эталон»

19 апреля 2022 г., https://www.vedomosti.ru/gorod/culturalcity/characters/andrei-konchalovskii-intervyu

«Ведомости. Город» поговорил с режиссером накануне премьеры его спектакля «Укрощение строптивой»

Максим Андриянов

22 и 24 апреля на сцене Театра имени Моссовета пройдет премьера комедии «Укрощение строптивой» Андрея Кончаловского. «Ведомости. Город» поговорил с режиссером накануне премьеры и узнал, почему, по его мнению, кино и театр — это две разные профессии, есть ли в непростые времена место для праздника и зачем он набирает в свой новый проект непрофессиональных актеров.

– Андрей Сергеевич, скоро у вас очередная премьера спектакля, а вы помните свое первое театральное впечатление? Каким оно было?

– На Пушкинской улице находился детский театр, где шли пьесы моего отца. И я ходил туда, когда хотел. Помню, был такой прекрасный спектакль «Город мастеров»... Но главное, что я любил, — это когда меня пускали за кулисы. Туда, где хранился реквизит, всякие мечи, меня это всегда очень вдохновляло. Такое погружение в закулисье сказки.

– Есть заезженный вопрос: что вам ближе — кино или театр? Я же хочу повернуть его иначе: что вам как режиссеру дает работа в театре? О чем таком вы можете поговорить с театральным зрителем, что не интересно зрителю в кино?

– Я так не могу рассуждать. Думать о том, что интересно зрителю, не совсем правильно. Художник, будь то в театре или кино, не блины печет, а пытается понять, зачем человеку жизнь. Вообще искусство — это форма познания жизни. А человек так устроен, что он хочет понять смысл своего существования. Это не значит, что у него есть ответы.

Что касается режиссуры в кино и театре — это две разные профессии. И разница такая же, как между балетом и оперой. Сегодня кинематограф можно уже смотреть дома, это раз и навсегда запечатленное время. Театр живет одним дыханием. Спектакль нельзя остановить, пойти в туалет, потом вернуться и продолжить смотреть с того же места. Если во время спектакля у вас возникает потребность выйти покурить, значит, вам скучно. Театр развивается в непрерывной ленте времени — так же, как жизнь. И в театре только одна точка зрения — с вашего места, на которое вы купили билет. А в кинематографе вы можете видеть объекты дальше, ближе — точку зрения вам навязывает камера.

Театр — искусство, в котором звучащее слово имеет не меньшую роль, чем то, что вы видите. Театр — очень древнее искусство, связанное с попыткой выразить жизнь человеческого духа через человеческое тело. Кинематографом сегодня может заниматься любой человек: снял чего-то, смонтировал, музыку подложил. В театре так невозможно. Театр требует высокой профессии. Как кто-то сказал: театр — это теннис, а кино — это пинг-понг.

– Хорошее сравнение. Вам нравится играть и в то и в другое?

– Можно так сказать.

– У нас с вами нет выхода, мы много раз будем вынуждены возвращаться в прошлое, потому что зачастую там кроются ответы на вопросы сегодняшнего дня. Вы работаете на театральных подмостках с 1987 г. Когда театр испытывал наибольший подъем? Когда был максимально свободным в высказываниях?

– Вы знаете, вопросы свободы высказывания — не главное в жизни. Это просто вид искусства, который родился в разных частях планеты: в античной Греции, в Китае, в Индии. Это древнейшие потребности человека — изображать кого-то или подражать. Лекцию можно читать на эту тему. Поэтому на ваш вопрос я отвечу коротко: театр был главным массовым развлечением для человека последние 300 лет, но своего расцвета достиг в XX в.

– Кого из режиссеров вы могли бы отметить?

– В СССР был великий режиссер Георгий Товстоногов, один из наиболее крупных театральных режиссеров советского периода. А в Европе, безусловно, на меня во многом повлияли итальянец Джорджо Стрелер и француз Патрис Шеро, которые, на мой взгляд, были выдающимися художниками театра. Но я думаю, что всему приходит свой конец. И в определенном смысле сегодня мы переживаем закат европейской цивилизации, европейского искусства и европейского театра соответственно. Я ставлю иногда спектакли в Италии и вижу, что в основном зрители там уже седые. Молодежь вполне устраивают интернет и смартфоны. К счастью, в России еще есть молодой зритель.

– Пьесу «Укрощение строптивой» вы ставили в Италии в 2013 г. И даже привозили этот спектакль на гастроли в Россию. Почему сейчас в Театре Моссовета решили вернуться к этому же материалу?

– Он мне нравится. Эта пьеса написана в жанре комедии дель арте, и действие ее происходит в Италии. У Шекспира вообще была разнообразная география — от Шотландии до Италии и от Дании до Греции. Но комедия масок повлияла на него очень сильно — это факт. Мне нравится думать, что Шекспир писал пьесу «Укрощение строптивой» пьяным. Даже больше — большинство своих пьес он писал пьяным.

– Почему?

– Потому что, когда выпьешь эля, появляется легкость мысли, плавность языка. Когда я говорю «пьяный», это не значит «ничего не соображающий». Просто есть определенного рода индульгенции, слабости, которые автор может себе позволить, когда нужно написать что-то очень быстро. А во времена Шекспира пьесы сочинялись именно так. Их часто воровали друг у друга. Бывало, автор принес в театр свое произведение, а через четыре дня его уже переписал другой, поменяли название и выпустили в другом театре. Это было своего рода развлечение. Любая английская пьеса елизаветинского театра — шпаргалка для другой пьесы. Отсюда их легкость и определенная наивность. Бывают же очень умные и одновременно наивные люди — как дети, а бывают не наивные и бездарные.

Но если вернуться к «Укрощению строптивой», то комедия дель арте — это своеобразные прописи: уже знаешь характеры, сюжетные повороты, так что остается воссоздать необходимый дух балагана с проблесками божественной поэзии. Я так говорю, потому что мне хочется повеселить зрителя, мне хочется, чтобы зритель окунулся в праздник.

– Праздник — это то, что сейчас нужно?

– Это нужно всегда. Вообще, зритель идет в театр для того, чтобы окунуться не в умные размышления, а в свое детство, вернуть веру в то, что на сцене проходит кусочек жизни. Какие-то люди в костюмах, париках, гриме что-то изображают, а вы смеетесь, плачете или пугаетесь. Для всех нас, живущих в мире глобализации, интернета, бесконечного количества информации, я уж не говорю — войн и бесчеловечности, которые тоже имеют место, праздник очень важен. Люди идут в театр за эмоциями, а не за мыслями. Вообще искусство в чистом виде — эмоции. Можно ничего не понимать, но плакать. А можно все понимать, но ковырять в носу. Поэтому для меня работа в театре — и Чехов, и Шекспир — это попытка дать зрителю заряд эмоций, за которые они потом будут благодарны артистам, пойдут домой и будут говорить: «Ты знаешь, я был в театре, это так здорово!»

– Легко ли вам сейчас репетировать комедию? Какие слова вы находите для артистов, чтобы переключить их с новостной повестки на веселый шекспировский балаган?

– Вы знаете, веселый шекспировский балаган был и во времена инквизиции, и во время чумы. Артист — это тот человек, который во все времена должен делать то, что умеет, — вызывать в зрителе эмоцию. Вот, например, жонглер — он ничего не умеет, кроме как подкидывать и ловить предметы. И внести свой вклад в то, чтобы всем стало как-то легче, он может только одним — хорошо подкидывать шары. Есть притча про жонглера, который стоял на Рождество у церкви и подкидывал шарики. Ему говорят: «Что ты делаешь? У нас Рождество, праздник». А он: «Я подкидываю шарики во имя Иисуса и Богородицы». – «Зачем?» – «Я больше ничего не умею». Вот и я своего рода циркач, который пытается выразить радости, боли и страхи через разные образы. И не нужно от меня требовать чего-то большего.

– Для спектакля в Театре Моссовета вы снова перенесли действие пьесы «Укрощение строптивой» из XVI века в начало двадцатого, потому что это ваша любимая эпоха?

– Я перенес, потому что считаю 20– 30-е годы прошлого века очень красивой эпохой. С одной стороны, это стилистический трюк, потому что если мы будем играть Шекспира в тех же костюмах, что и артисты театра «Глобус», то никто ничего не поймет. Такие костюмы будут выбивать людей из происходящего, из сюжета. А с другой — костюмы вообще не главное. Можно сделать стилизацию под Шекспира, фантастические костюмы или перенести все в XX век — от этого спектакль не станет более или менее современным. Потому что современность — это не то, как артист выглядит, а то, что зритель переживает. Искусство в данном случае — это сообщение чувства, как говорил Лев Николаевич Толстой.

– Вам не кажется, что в Европе пьеса «Укрощение строптивой» уже не может сегодня идти — там же вся коллизия завязана на сексизме. Петруччо ломает через колено строптивую Катарину, уничтожает ее индивидуальность. Или у Шекспира есть-таки индульгенция?

– Вопрос хороший. Но надо перестать смотреть на Европу как на эталон. Европа сейчас представляет собой картину катастрофической моральной и социальной деградации. И тут ничего нельзя поделать, об этом говорили еще Герцен, Шпенглер, Достоевский и Толстой. Мы, русские, живем в другом мире. Наш мир — другой. И русский театр другой, потому что есть русский зритель.

Что касается того, что происходит в Европе, то диву даешься, как политическая корректность выворачивает все наизнанку. В недавнем английском сериале Анну Болейн играет афроамериканка. А Болейн, как известно, была рыжей веснушчатой женщиной. Зрелище это печальное, чтобы не сказать абсурдное. Можно, конечно, смеяться, но по факту политическая толерантность привела к абсолютной нетерпимости. Выросла «нетерпимость к терпимости» в Европе. Что делать? Пока не оставляет надежда, что когда-нибудь люди одумаются. Сегодня в Европе правят подростки, психологически и интеллектуально незрелые люди. Последним взрослым лидером была Ангела Меркель, и то только потому, что у нее была комсомольская закалка в юности. Ее научили зрело мыслить. А современные политики демонстрируют полнейшую неграмотность. К счастью, я не политикой занимаюсь и стараюсь идти, не оглядываясь по сторонам.

– Вернемся к тому, что вам ближе. Вы сняли множество фильмов, которые теоретически должны были сделать этот мир лучше. Например, фильм «Дорогие товарищи!» в целом и в частности судьба работницы парткома Людмилы выглядят сейчас как предупреждение. Но работают ли эти предупреждения? Может ли искусство вообще что-то изменить в судьбе отдельного человека, в судьбе общества или нет у него такой цели?

– Вы знаете, каждый художник имеет свои цели. Одна из целей — заработать деньги на хлеб. Она такая, наиболее необходимая. Что касается способности искусства изменить мир, вы знаете, тот же вопрос можно задать и ученому. Может ли наука изменить мир? Ну вот мы видим, насколько познание мира все время расширяется, как увеличивается глубина знаний, как шагают вперед технологии и коммуникации, а разве мир изменился? Что, человек стал лучше? Что, перестали убивать? Что, ушло два страшных порока — алчность и жажда власти? Нет. Поэтому «изменить человека» — это такая хорошая мечта. Наука на такое не способна. Искусство... Может быть, на пять минут.

– Всего?

– Ну, на 20. Пока человек слушает музыку, читает книгу, смотрит спектакль или фильм, который в нем пробуждает какие-то чувства. Но потом он выходит на улицу, садится в метро или в автомобиль и начинает думать о других вещах. Я не верю, что искусство может изменить мир, но в отдельно взятом человеке, который более впечатлителен, может остаться более глубокий след.

– Вы не верили всегда или не верите сейчас?

– Ну, знаете, в молодости всегда думаешь, что все можно сделать лучше. Тебя подстегивают амбиции. Толстой создал гениальный образ взаимоотношений человека и жизни — необъезженную лошадь запрягают в телегу, надевают на нее хомут. Вы знаете, что такое хомут? Большинство молодых людей вообще не знает. Так вот, молодую лошадь ставят в телегу, она брыкается, она сопротивляется, она бьет копытами, лягается, разбивает о передок телеги задние ноги в кровь. И все это время телега стоит на месте. А потом лошадь устает, смиряется, идет. И телега едет! Великая метафора! Человек с какими-то вещами должен смириться, чтобы двигаться вперед и расти.

– Вы же знаете, какой у вашего продюсерского центра самый популярный продукт? Кулинарное шоу «Едим дома!» на канале НТВ с Юлией Высоцкой. Оно выходит с сентября 2003 г. И красноречиво показывает, что быть сытыми людям гораздо приятнее, чем духовно богатыми?

– Да-да. Вы знаете, Юля Высоцкая, помимо того что выдающаяся, на мой взгляд, актриса, пусть она это и показывает в небольшом количестве работ, она просто талантливый человек. И как мужу мне повезло, что дома у меня помимо образованного собеседника есть прекрасный кулинар. Поскольку Юля меня сейчас ждет за столом, нам нужно с вами закругляться.

– Я вдвое вас младше, поэтому хочу спросить, какая черта характера или какой навык помогает вам и сегодня находить интерес в работе?

– Я вообще привык работать. Бог дал мне фантазию, которая постоянно меня куда-то ведет, дал энергию, которая приходит откуда-то из космоса. Толстой писал, что «художником движет энергия заблуждения», имея в виду стремление поделиться с другими тем, что увидел или испытал сам. И поэтому, когда мы говорим об искусстве, то подразумеваем прежде всего способность увидеть нечто, что кажется тебе прекрасным. Когда я говорю «прекрасное» — это не красивое, а именно прекрасное. Прекрасным бывает и трагедия. Как сказал Наполеон, глядя на лежащего со знаменем князя Андрея Болконского: «Какая прекрасная смерть!» Говоря о прекрасном в искусстве, вспоминаю, как великая Ирина Антонова, разглядывая какую-то современную концептуальную скульптуру, заметила: «Это, конечно, творчество, но не искусство».

– Вы помните себя сорокалетним? Так ли вы представляли себе будущее, каким оно сегодня оказалось?

– Я не помню. Честно говоря, у меня память вообще не очень хорошая. Эмоциональная хорошая, а на факты — нет. И потом, вы знаете, жизнь человека похожа на полет. Вверх, вниз, иногда в тоннель. Вообще, мне повезло в жизни — я до сих пор куда-то лечу, машу крыльями.

– В марте 2020 г. прошла информация, что вы планируете снять документальный фильм о ситуации в России на фоне пандемии коронавируса. Рабочее название было — «Карантин по-русски». Что стало с этим проектом?

– Заканчиваю.

– Коронавирус ведь уже даже не на втором плане.

– Вот именно. Искусство вечно не потому, что оно отвечает на какие-то сегодняшние вопросы. И эта документальная картина будет не про карантин, а про людей.

– А какая тема, как вам кажется, будет актуальна в ближайшие годы?

– Пожалуйста, не используйте это пошловатое слово — «актуально»! Смерть, жизнь, рождение, любовь актуальны всегда. Если у вас будет рак печени, не дай бог, все остальное станет неактуальным. И если вы выиграете автомобиль по лотерее, тоже. Актуально то, что волнует. Все! Что касается планов, то я написал сценарий к большому сериалу о русской революции, которая длилась двадцать лет, с 1904 по 1924 г. Вернее, о том периоде, потому что революция продолжается. Там много исторических персонажей, которые мне интересны: и Ленин, и царь...

– Кто у вас их сыграет, если не секрет?

– Да нет, какой секрет. Это будут непрофессиональные актеры.

– Как это?

– У меня очень часто снимаются не актеры. У меня Микеланджело играл не актер. В «Асе Клячиной» вообще из всех только одна актриса была — Ия Савина. Я просто должен найти правильных людей. И буду их искать среди моих современников.

Александр Бородянский Андрей Тарковский искусство BBC кино кинематограф классическая музыка композитор демократия Дмитрий Быков документальный фильм Единая Россия выборы творческий вечер Евгений Миронов художественный фильм Фильм Глянец Harpers_Bazaar Hello история Голливуд Дом дураков индивидуальная ответственность Италия знание Meduza деньги Москва музыкант дворяне Оскар личная ответственность Петр Кончаловский пианист политика проект Сноб Pussy Riot ответственность Поезд-беглец Сергей Рахманинов общество государство Святослав Рихтер Дядя Ваня деревня Владимир Путин Владимир Софроницкий Запад женщины Ёрник авангард Азербайджан АиФ Александр Домогаров Алексей Навальный Альберто Тестоне Америка Анатолий Чубайс Андрей Звягинцев Андрей Зубов Андрей Смирнов Анна Политковская анонимная ответственность Антон Павлович Чехов Антон Чехов Арт-Парк Белая сирень Белая Студия Ближний круг Болотная площадь Большая опера Борис Березовский Борис Ельцин Брейвик Бремя власти буржуазия Быков Венецианский кинофестиваль Венеция вера Вечерний Ургант видео Виктор Ерофеев Владас Багдонас Владимир Ашкенази Владимир Меньшов Владимир Соловьев власть Возвращение Возлюбленные Марии Война и мир воровство воспоминания Вторая мировая война выставка гастарбайтеры гастроли Гейдар Алиев Грех Дарья Златопольская Дворянское гнездо демографический кризис Джеймс Уотсон дискуссия Дмитрий Кончаловский Дмитрий Медведев Дождь Дуэт для солиста Евгений Онегин Европа ЖЗЛ журнал земля Ингмар Бергман Индустрия кино интервью интернет Ирина Купченко Ирина Прохорова История Аси Клячиной История от первого лица Казань Калифорния Калуга КиноСоюз Китай Клинтон коммерция консерватория Константин Эрнст конфликт Кончаловский коррупция Кремль крестьяне крестьянское сознание Кристофер Пламмер критика Кулинарная Студия Julia Vysotskaya культура Ла Скала Лев зимой Лев Толстой лекция Ленин Леонид Млечин Ли Куан Ю Лондон Людмила Гурченко Макс фон Сюдов мальчик и голубь менталитет Микеланджело Михаил Андронов Михаил Прохоров Монстр музыка мэр народ национальное кино национальный герой Неаполь нетерпимость Ника Никита Михалков Николина Гора новое время образование Одиссей Олимпиада опера памятник Первый учитель Петр I Петр Первый Пиковая дама Питер Брук Познер политические дебаты Последнее воскресение правительство православие президент премия премия Ника премьера произведения искусства Пугачева радио Рай РВИО религия ретроспектива Рига Рим Роберт Макки Родина Роман Абрамович Романс о влюбленных Россия Россия 1 РПЦ русская служба BBC русские русский народ Самойлова Санкт-Петербург Сапсан Сахалин свобода Сезанн семья семья Михалковых Сергей Магнитский Сергей Михалков Сергей Собянин Сибириада Сильвестр Сталлоне Сингапур смертная казнь социальная ответственность спектакль спорт средневековое сознание Средневековье СССР Сталин сценарий сценарист Сцены из супрежеской жизни США Таджикистан Таллинн Танго и Кэш ТАСС творческая встреча театр театр им. Моссовета театр Моссовета телевидение телеканал терпимость к инакомыслию Тимур Бекмамбетов Третьяковская галерея Три сестры Тряпицын Украина Укрощение строптивой улицы усадьбы фашизм феодализм фестиваль фонд Петра Кончаловского футбол цензура церковь цивилизация Чайка человеческие ценности Чехов Чечня Шекспир Ширли Маклейн широкий прокат Щелкунчик Щелкунчик и крысиный король Эхо Эхо Москвы юбилей ювенальная юстиция Юлия Высоцкая Юрий Лужков Юрий Нагибин